Haz baragaz

În unul dintre cele mai reușite romane ale lui Victor Pelevin, „Чапаев и Пустота” există un fragment, care totdeauna m-a pus pe gânduri.

Acțiunea romanului are loc în timpul războiului civil din Rusia. Eroi ai cărții sunt Vasilii Ceapaev (comandantul de regiment și ulterior de divizie al armatei roșii) și Peotr Pustota (comisarul lui), pe care îi cunoaștem mai mult din bancuri (Ceapaev și Petica). De asemenea, în roman apare și binecunoscutul nouă Grigore Kotovskii, tot comandant al armatei roșii.

Eroul principal, Petica, se gândea la libertatea internă, sau mai bine zis, ascunsă (adica, la renumita „фига в кармане”). La el vine Kotovskii și are loc următorul dialog:

„Я засмеялся.

– У вас, Котовский, удивительный талант попадать в такт моим мыслям. Я как раз сегодня думал на эту тему. Могу вам рассказать, что это такое на самом деле – тайная свобода русского интеллигента.

– Если это займет немного времени, сделайте одолжение, – ответил он.

– Год, кажется, назад, в Петербурге, был преинтересный случай. Знаете, приезжали какие-то социал-демократы из Англии – конечно, их ужаснуло то, что они увидели, – и у нас была с ними встреча на Бассейной. По линии Союза поэтов. Там был Александр Блок, который весь вечер рассказывал им про эту самую тайную свободу, которую мы все, как он выразился, поем вослед Пушкину. Я тогда видел его в последний раз, он был весь в черном и невыразимо мрачен. Потом он ушел, и англичане, которые, конечно, ничего не поняли, стали допытываться, что же это такое – secret freedom. И никто толком не мог объяснить, пока какой-то румын, который почему-то был с англичанами, не сказал, что понимает, о чем речь.

– Вот как, – сказал Котовский и посмотрел на часы.

– Не волнуйтесь, уже недолго. Он сказал, что в румынском языке есть похожая идиома – «хаз барагаз» или что-то в этом роде. Не помню точно, как звучит. Означают эти слова буквально «подземный смех». Дело в том, что в средние века на Румынию часто нападали всякие кочевники, и поэтому их крестьяне строили огромные землянки, целые подземные дома, куда сгоняли свой скот, как только на горизонте поднималось облако пыли. Сами они прятались там же, а поскольку эти землянки были прекрасно замаскированы, кочевники ничего не могли найти. Крестьяне, натурально, вели себя под землей очень тихо, и только иногда, когда их уж совсем переполняла радость от того, что они так ловко всех обманули, они, зажимая рот рукой, тихо-тихо хохотали. Так вот, тайная свобода, сказал этот румын, – это когда ты сидишь между вонючих козлов и баранов и, тыча пальцем вверх, тихо-тихо хихикаешь. Знаете, Котовский, это было настолько точное описание ситуации, что я в тот же вечер перестал быть русским интеллигентом. Хохотать под землей – это не для меня. Свобода не бывает тайной.

– Интересно, – сказал Котовский. – Интересно. Но мне, однако, пора.”

Sunt câteva chestii care nu-mi dau pace în această mistificare a lui Pelevin. În primul rând, nu-mi prea vine să cred că discuția despre idiomele românești era dusă din întâmplare cu Kotovskii. Sigur, Pelevin se documentase pentru romanul lui și înțelegea că Kotovskii ar fi trebuit să le cunoască la perfecție. Ar fi fost mai normal dacă el ar fi povestit această istorioară povățuitoare. Dar în fine, poate că tot acest dialog a fost dictat de subiect (cum se întâmplă deseori la scriitorii buni), și el nu a dorit să piardă găselnița cu „haz-baragaz”, pe care ținea să o includă în roman.

Dar ce-i cu „haz baragazul” acesta, râsul de sub pământ? Mult timp credeam că e doar încă o mistificare, o istorioară frumoasă fără vre-un suport real. Până când maică-mea mi-a deschis ochii, spunând că „haz baragaz” poate fi foarte bine expresia noastră „haz de necaz”, care se potrivește perfect după sens. Deja, unde a auzit-o Pelevin, cum a memorizat-o și cum a interpretat-o, rămâne pe conștiința lui... ;)

Oricum, în vocabularul meu deja s-a înrădăcinat și expresia „haz baragaz”. De exemplu: oare după alegeri ne mai așteptă încă patru ani de haz-baragaz?